В следующий раз в оперу я попал в возрасте, когда люди просвещенные туда обычно ходить перестают.
— Ну, а симфоническая, камерная музыка?
— Рядом с нашим домом находился летний сад «Гофилект», который имел тогда для тбилисской интеллигенции примерно такое же значение, как сад «Эрмитаж» для московской. Здесь вплоть до 70-х годов действовал Летний театр филармонии — добротно, по совести выстроенный зал на 1200 мест, где, кроме эстрадных звезд, выступали Исаак Стерн, Ван Клиберн, Карло Цекки, Леонид Коган и другие знаменитости. «Гофилект» постепенно умертвили сами фи-лармонисты, воздвигнув в центре сада репетициойный зал из стекла и бетона. Летний же театр снесли по требованию пожарников, насчитавших на его стенах 17 слоев масляной краски. Филармония переехала в новое здание, и былая слава «Гофилекта» отошла в область тбилисских преданий. Лишь в конце 80-х годов была предпринята попытка возродить этот традиционный очаг музыкальной культуры: по инициативе дирижера Джансуга Кахидзе и Союза композиторов Грузии здесь открыт новый концертный зал.
В годы войны в «Гофилекте», как и во многих парках Тбилиси, была организована детская площадка, где мы играли до пяти часов вечера и получали обед. В это же время проходили репетиции симфонического оркестра. Запомнился Одиссей Димитриади: красивый, яркий человек, его жесты, его манера общения с оркестрантами. Поэтому я часто сидел на репетициях — впрочем, не я один.
После войны мы с друзьями по-прежнему часто встречались в «Гофилекте», и почти всегда «фоном» наших встреч оказывалась музыка. Не требовалось даже покупать билеты: все прекрасно было слышно и в саду. Как раз тогда из Шанхая приехал на гастроли биг-бенд под управлением Г. Габескирия. Хотя в оркестре мы не увидели ни одного китайца, он произвел сенсацию: «живой», профессионально свингующий биг-бенд, состоящий из солидных музыкантов в черных смокингах. Вся программа воспринималась буквально на одном дыхании, тем более что в ней отсутствовали привычные конферансье, балетная пара, иллюзионист. Это был праздник для всех нас — праздник настоящего свинга.
Впоследствии Г. Габескирия (грузин по происхождению) остался жить и работать в Тбилиси. Поселившись в административном здании филармонии, он собрал оркестр из местных музыкантов и… незаметно для самого себя постепенно распрощался со свингом. Появились обязательные конферансье, балетная пара, иллюзионист, а с ними — и постоянные требования «огрузинить» свинг или «освинго-вать» песни грузинских композиторов.
…Музыкальная биография Г. Габескирия завершилась в оркестре ресторана на фуникулере. И многие посетители ресторана, слушая играющего на трубе старика, вспоминали его триумфальные концерты в «Гофилекте».
Лично я этому доброму человеку безгранично благодарен!
Из музыкальных впечатлений военного детства запомнились еще орган в католической церкви (моя мать, Агнесса Левановна Хечи-нашвили, происходила из семьи грузинских католиков), хоровое пение в грузинской и русской православных церквах (русская находилась наподалеку от дома, и туда мы ходили с бабушкой). Правда, осознал я эти впечатления гораздо позже. В детстве я был непоседой, постоянно ерзал на скамье, так что однажды мальчик, надзиравший за порядком в католической церкви, даже вытянул меня веником по спине (я, конечно, поймал его на улице и как следует отколотил, но после этого некоторое время избегал появляться в церкви). И только сейчас начинаю понимать, как, наверное, было для меня важно, что мама водила меня в католическую церковь (и именно в тбилисскую католическую церковь, где студент консерватории играл на органе музыку лютеранина Баха), а бабушка — в православную. Теперь я думаю также, что хорошая музыка, по крайней мере та, которая нравится мне, в определенном — самом широком — смысле всегда религиозна, пусть даже ее автор и не ходит в церковь, не соблюдает религиозных обрядов