5. Чтобы решить этот вопрос, следует еще дописать цифры до 22. Пользуясь приемом, описанным на первом этапе, находим ноты для четных цифр. Каждая пара четных (пар всего три) имеет в промежутке одну нечетную цифру и одну ноту. Значит, выбора нет, и нечетные 17, 14 21 получили свои ноты. Если вы все правильно сделали, то, наверное, заметите, что, начиная с 14 обертона, шкала движется по полутонам.
6. Теперь возьмите цифру 22, уже обнаружившую свою ноту, поделите пополам, а ее нот\ перенесите на октаву вниз, и она как раз придется на одну из двух, о которых мы спрашивали на четвертом этапе «какую же выбрат ь?».
Тот молодец, кто добрался до того, что у него все цифры получили ноты, кроме 13! На то он и 13! Не огорчайтесь, ученые-акустики тоже сомневаются в том, какой же нотой его наградить? (Как, впрочем, сомневаются и еще в двух.) В иных учебниках эти сомнительные обертоны отмечены знаком… только не качества, а сомнения • .
*
А самый-самый любознательный сверхмолодец может продлить это занятие и расшифровать личность 13, если будет пользоваться воображаемыми четверть-тонами. Воображаемыми, потому что их нет ни на клавиатуре рояля, ни в нотном письме. Но это уже сверхзадание…
Стоп! А почему на клавиатуре рояля нет четвертьтонов? Ведь по логике после 22 обертона далее они должны быть. Почему ими пренебрегли? Что это, случайность или закономерность? А может быть, для европейского уха вовсе не так важны (а следовательно, не нужны) эти четвертьтоны (да и третьтоны — ведь есть же и такие!), как, скажем, для восточного? Индийская para, строящаяся на внимательном вслушивании в мириады оттенков и градаций всего одного звука, действует как колдовство. Она буквально завораживает, как бы заставляет человека, если так можно выразиться, превратиться в слух. Ведь и йоги воспитание слуха начинают с внимательного длительного вслушивания в звуки, воспроизводимые собственным голосом в рамках его диапазона. Есть сведения, например, об излечении ими зубной боли путем длительного пения (приблизительно десять — пятнадцать минут) самого низкого звука собственного диапазона.
Как видим, это совсем иное созерцание звука, чем в европейской музыке с присущей ей архитектонической оформленностью, строго регламентированной звуковой пропорциональностью и симметрией. Поэтому мы нигде на рояле не найдем третьтонов и четвертьтонов.
Европейские музыканты «пренебрегли» точностью звучания сомнительных обертонов, внесли поправку в природу акустических явлений, приспособили их к природе собственного звукосозерцания, создали свою самодостаточную систему. Так, в живописи, например, в жанре портрета — не тот портрет ценен для нас, который показывает тщательно выписанные все морщинки кожи, а тот, что показывает духовную сущность натуры.
Итак, что нужно усвоить после прочтения главы «О звуке»? Естественные качества звуков, существующие в природе, послужили как бы строительным материалом для преобразования природы в чудеснейшее искусство — МУЗЫКУ.
Много-много тысячелетий назад (а есть предположение, что несколько миллионов) человек начал это грандиозное преобразование, и длится оно по сей день.