Казалось бы, что восемьдесят восемь звуков не так уж много для тех поистине грандиозных ораторий, симфоний, которые вы, конечно, слышали в симфонических концертах. Однако именно это ограничение (и основных звуков и всего звукоряда) дало возможность создания величайших творений музыки.
Здесь напрашивается некоторая аналогия с Вселенной, ее небосводом. Как известно, он разделен тоже на восемьдесят восемь отсеков (секторов), которые в свою очередь распределены между двенадцатью уровнями — от низшего к высшему. За каждым уровнем закреплен знак Зодиака в следующем порядке: Рыбы, Водолей, Козерог, Стрелец, Скорпион, Весы, Дева, Лев, Рак, Близнецы, Телец, Овен. Каждый из этих знаков окружен зодиакальным созвездием. Всех созвездий насчитывается тринадцать (разместившееся между Скорпионом и Весами созвездие Змееносца не имеет своего знака Зодиака).
Все это наводит на мысль о неразрывной связи космоса с музыкальной системой, об отражении в последней извечных нерушимых законов мироздания. Вернемся вновь к Пифагору и лире Орфея. Существует мнение, что в древнейшем варианте пифагореизма (у самого Пифагора) речь шла только о гармонии (музыке) трех сфер — звезд (включая планеты), Луны и Солнца, которые соотносились с тремя музыкальными интервалами: квартой (3:4), квинтой (2:3) и октавой (1:2). Они-то и легли в основу настройки четырех струн орфеевой лиры до—фа—соль— до. Особенно пифагорейцы чтили число 10, сумму первых натуральных чисел 1, 2,
3 и 4, которые графически представлялись с помощью точек магического (равнобедренного) треугольника — символа, на котором приносилась их клятва.
Безраздельное господство в европейской музыкальной системе таких законов, как статика и динамика, центробежная и центростремительная силы перебрасывает мост к одному из величайших открытий физики в XX столетии — теории относительности Альберта Эйнштейна, особенностью которой явилась единая трактовка пространства и времени. Эйнштейн объединил пространство и время в одно многообразие, получившее название пространство-время. Это означает, что нельзя, как это делали раньше, рассматривать время в отрыве от пространства (например, преобразования Галилея при переходе из одной системы отсчета в другую, использовавшего одно и то же общее время). «Природа законов физики,— говорил А. Эйнштейн,— должна быть такова, чтобы они были применимы в системах отсчета, движущихся каким угодно образом». Иначе говоря, в произвольно движущемся экипаже невозможно обнаружить никаких проявлений его движения в абсолютном смысле. Тот факт, что равномерное движение относительно, а другие виды движения нет, казалось А. Эйнштейну чудовищным нарушением гармонии мира. Почему такой фундаментальный принцип, как принцип относительности, применим только к покою и равномерному движению? Все виды движения должны быть либо относительными, либо абсолютными.
СХЕМА ЕВРОПЕЙСКОЙ РЛВНОМЕРНО-ТЕМЛЕРИРОВЛННОЙ ДВЕНАДІІАТИЗВУКОВОЙ МАЖОРНО-МИНОРНОЙ СИСТЕМЫ В ЭВОЛЮЦИИ СИММЕТРИЧНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ: ОТ СТАТИКИ К ДИНАМИКЕ
(незатушеванные овалы нот соответствуют белым клавишам фор телиано, затушеванные — черным)