Просмотрим еще раз все интервалы на ступенях диатонического звукоряда С с разных точек зрения, как говорят, в разных аспектах: как соотношения ступеней лада, как составленные из взаимоотражаемых звуков, как маленькие взаимо-отражаемые комплексы, и, наконец (а может быть, не наконец, а прежде всего), прислушаемся к ощущению-впечатлению, какое они производят на наш слух в своей гармонической форме.
Уже была речь о малой секунде и большой септиме, которые позже всех пробрались в созвучия. Проходили столетия, слух привыкал к ним. Постепенно они становились более терпимыми для него, но все же такие эпитеты, как острый, резкий, наиболее подходят к ним, а не к другим интервалам. Противоположные эпитеты — мягкий, спокойный, устойчивый, статичный лучше характеризуют другие интервалы. Их назвали консонансами (от франц. consonance — созвучие), а противоположные — диссонансами (от франц. dissonance, от лат. dissono — нестройно звучу). К консонансам относят все чистые интервалы, большие и малые терции и сексты. Общепринято делить консонансы на совершенные и несовершенные. Совершенными называют все чистые; несовершенными — терции и сексты. Такая классификация, возникшая исторически, обусловлена и математическими расчетами, и длительным господством одноголосной музыки.
В диатоническом звукоряде существуют следующие диссонансы: большие и малые секунды, септимы и тритон. Секунды и септимы при любых условиях, то есть вне лада и в ладе на различных ступенях не меняют своей сущности, своего значения. Не так обстоит дело с тритоном. Как известно, он — и увеличенная кварта (ув. 4) и уменьшенная квинта (ум. 5) в зависимости от своего положения в ладе. Следовательно, секунда и септима (большие и малые) имеют одно значение; назовем их акустическими диссонансами. Тритон в силу своей «двуличности» (двойственного значения) будет одновременно и акустическим и ладовым диссонансом. Именно эта двойственность и породила неясность (недоговоренность) — какие интервалы считать характерными. Следует ли напоминать, что двойственность тритона возникла вследствие энгармонизма.
А теперь взглянем на природу консонанса и диссонанса с рассмотренных выше точек зрения — закона «золотого сечения» и симметрии, безраздельно господствующих в европейской музыкальной системе.
Начнем с суммирования каждой пары отражений звуков-клавиш-нот. Получатся интервалы — унисон (или октава), большая терция, тритон, малая септима, большая секунда (или нона), снова тритон и малая секста (или терцдецима). Обращаем ваше внимание на то, что данный комплекс интервалов остается н е-изменным при любых комбинациях. Это легко проверить, играя на рояле обеими руками расходящиеся диатонические и хроматические гаммы-зеркала. Безусловно, музыкально-эстетическая красота именно этих интервалов была подсказана человеческому слуху реально ощутимым звучанием первого, второго, четвертого, пятого, седьмого, восьмого, девятого, десятого, одиннадцатого и тринадцатого обертонов. Из них девятый, десятый и одиннадцатый обертоны лежат в акустической зоне «золотого сечения». Крайне интересно отметить, что в творчестве классиков — от Баха до Прокофьева — опора на эти интервалы в строении музыкальной фактуры неукоснительно соблюдается именно в тех поворотных пунктах, которые организуют и регулируют наше целостное музыкальноэстетическое восприятие. Критерий красоты равномерно-темперированного строя сосрсдоточен, как ни странно, в этих интервалах. Не проливает ли это обстоятельство свет на разрешение извечного, а теперь, возможно излишнего музыковедческого спора в рамках равномерной темперации о том, что считать консонансом в музыке, а что — диссонансом? Любой обертон шкалы, составляющий специфический «чистый» звуковой фон с данным основным тоном, как это не выглядит парадоксальным с точки зрения школьной музыкальной теории, кон-сон а н т е н. В рамках фортепиано, к примеру, достаточно сослаться на творчество Ф. Шопена, любое произведение которого доказывает это положение с особой убедительностью, а его глубочайшее до мелочей художественное знание естественных законов акустики служит ключом в постижении искусства педализации.