В нашей стране проблемы музыкальной психологии получили широкую разработку в трудах Б.М. Теп-лова, Е.В. Назайкинского, В.В. Медушевского, Г.С. Тарасова, Л.Л. Бочкарева.
Подобно тому как общая психология имеет несколько ответвлений в изучении отдельных видов деятельности (например, психология летчика, психология спортсмена), в области музыкальной психологии тоже несколько ответвлений. Уже существуют такие направления исследований, как психология музыкального восприятия, психология исполнительской дея тельности, психология музыкального творчества, психологическая подготовка хмузыканта к выступлению, социология музыки, диагностика музыкальных способностей, психология музыкального обучения.
Наиболее разработанная область музыкальной психологии — это психология музыкального восприятия. В разработку этой проблемы внесли большой вклад отечественные как музыковеды и теоретики — Б.В. Асафьев, Б.Л. Яворский, Ю.Н. Тюлин, Л.А. Ма-зель, Е.В. Назайкинский, В.В. Медушевский, так и психологи — Б.М. Теплов, М.В. Блинова, С.Н. Беляева-Экземплярская. Из исследований, выполненных в последние годы, здесь следует отметить работы H.A. Вет-лугиной, В.К. Белобородовой, Ю.Б. Алиева., которые рассматривали эту проблему в педагогическом аспекте.
Все современные исследователи проблем музыкального восприятия отталкиваются и исходят из того факта, который установил Б.М. Теплов, а именно — что основным содержанием музыкального произведения являются чувства, эмоции и настроения. Казалось бы, эта достаточно очевидная мысль не нуждается в специальных доказательствах. Однако существовала и другая точка зрения, которая принадлежала известному немецкому музыковеду начала века Эдуарду Ганс-лику, считавшему, что музыка — это лишь игра звуков и что за этими звуками не может быть никакого содержания.
Содержанием музыки Э. Ганслик считал сами по себе движущиеся музыкальные формы. Б.М. Теплов, тонкий психолог и талантливый музыкант, учившийся в свое время у К.Н. Игумнова, в полемике с Гансликом утверждал, что «специфическим для музыкального переживания является переживание звуковой ткани как выражения некоторого содержания» (175. С. 6).
В своих рассуждениях Э. Ганслик исходил из неверной предпосылки, считая, что «музыка не повторяет собой никакого знакомого, словом обозначаемого предмета и потому не предоставляет нашему движущемуся в определенных понятиях мышлению никакого содержания, которое мы могли бы назвать» (цит. по: 175. С. 10—11). Э. Ганслик был совершенно прав, когда отмечал, что содержание музыки невозможно точно передать словами. Но, как справедливо указывал Б.М. Теплов, «эмоциональное содержание подлинно большого произведения музыки совершенно определенно. «Неопределенным» является лишь его словесное описание» (175. С. 12).
Важным выводом Б.М. Теплова, касающимся восприятия музыки, явилось положение о том, что во всей глубине и содержательности оно возможно только в контексте других, выходящих за пределы музыки, средств познания. 1Мир музыкальных образов не может быть до конца понят «сам из себя». Поэтому для того, чтобы понять музыкальное произведение, правильно его воспринять и хорошо исполнить, любитель музыки и музыкант должны поинтересоваться тем временем, в котором жил данный композитор, и каковы были его взгляды на жизнь, отношение к людям, к природе, к искусству. Когда композитор создавал свое произведение, он сопереживал проблемам своего времени, он восхищался и негодовал, печалился и страдал, и если человек будет знать конкретную причину этих переживаний, то и музыку он будет глубже чувствовать, понимать и исполнять.