Лукиан сообщает интересные подробности о тех знаниях, которыми должен обладать танцовщик. Из них видно, что греческое танцевальное искусство стояло гораздо выше и было гораздо более содержательным, чем наш современный танец и балет.
«Танец, — говорит он, — есть прямое дополнение к различным отраслям знания: науке о музыкальном ритме, ритму речи, геометрии, философии, физике и даже этике. Цель его — изображать нравы и страсти. У него много родства с живописью и скульптурой, которым он подражает в отношении твердости линий и красивых поз.
Первая обязанность танцовщика — изощрять память и стараться сделать ее всеобъемлющей. Он должен знать прошедшее и настоящее и старательно проникать в будущее, предчувствовать его, дабы ничто в жизни от него не ускользнуло.
Цель танца — изложить мысли в отчетливых ритмических фигурах, найти для них выражение, с ясностью воплотить наитруднейшие понятия»69.
Лукиан дает подробный перечень всех отдельных познаний, которыми должен обладать танцующий: прежде всего это история, затем мифология, затем произведения поэтов и, само собой разумеется, говорит он, наука о движениях души и тела, так как эти последние служат то для выражения гнева, ярости и печали, то для того, чтобы перевести ритмы неопределенных и общих чувствований в метр и такт, подкрепленные ритмами подходящей мелодии70.
Танцовщики должны знать все взаимоотношения между движениями и модуляциями голоса. От них требуется, чтобы они никогда не делали фальшивых движений, например, когда ноги отмечают одну часть такта, в то время как в музыке обозначена другая71.
Эта последняя фраза имеет в моих глазах совсем особенное значение. Она проливает свет на те отношения, которые существовали когда-то между музыкой и пластическими средствами ее выражения.
«Нога, — говорит Лукиан, — должна пользоваться особым движением для каждого темпа такта!»72
Неоспоримо, что музыка во времена греков еще более, чем в наши дни, была тесно связана с ритмом речи, что речь протекала в определенной тональности, точно соответствовавшей оттенкам и ударениям ее долгих и кратких слогов. А тело, которое, в свою очередь, должно было усиливать действие речи и увеличивать ее выразительность, выполняло равномерные движения, ритмика которых сочеталась с ритмом слов. Медленный жест совпадал с долгим звуком, краткому звуку соответствовало какое-нибудь быстрое движение ноги.
И в то время как ритмы инструментальной музыки подчинялись влиянию слова, жесты и походка, служившие иллюстрацией чистой музыки, должны были точно следовать ритму инструментальной музыки во всех его подробностях.
Это порождало ту разносторонность, которой не знает современный танец, озабоченный только передачей такта, но не передающий ни ритма, заключенного внутри такта, ни патетических акцентов музыки.
Три четверти публики, присутствующей на балете, едва в состоянии слушать музыку, когда смотрят на танцы, и должны отвращать свои взоры от сцены, когда хотят слушать музыку.
Вследствие недостатка единства, связи между ритмами танца и музыки публика разделяется на две части: слушателей и зрителей.