Я сказал ему: «Такой же точно маленький проигрыватель был у нас дома, когда я подростком слушал твою первую пластинку — “I’m Walking”». Ему это очень понравилось. Кстати, с этого проигрывателя я выучил все свои первые аккорды Чака Берри.
И вот тогда мне на моём пути встретились две прекрасные возможности. Первая была в том, чтобы поехать в турне с Бо Диддли, а другая — открыть клуб в Майами. Я ухватился за обе, но, наверное, лучше было бы, если бы я выбрал какую-то одну.
Бо Дидли был музыкальной легендой со времен моего детства. Он родился под именем Эллас Бейтс в Миссисипи в 1928-м. В возрасте 10 лет его выгнали из школы, он начал брать уроки игры на скрипке и сам выучился играть на гитаре. Он стал ведущим певцом в стирально-досочном трио перед тем, как уйти в самостоятельное плавание в 1951-м (забавно, но я тоже начинал со стиральной доски). Спустя 4 года он записал свой первый хит “I’m A Man” («Я -мужчина»), назвал себя Бо Диддли в честь однострунной африканской гитары, и с тех пор никогда не оглядывался назад.
Когда я впервые услышал о нем в начале 60-х, это было такое время, когда каждый, кто мог играть на гитаре, хотел играть так, как он, и все группы, гастролировавшие по Англии, обрабатывали его песни, в том числе и «Стоунз», с которыми он выступал в одной программе в 1963-м.
Бо пригласил меня поиграть с ним в 1985-м, когда он давал концерт «Отмечаем с Бо и Друзьями» в амфитеатре «Мидоуз» в Ирвине, Калифорния. Мы играли с Миком Флитвудом, “Beach Boys”, Денисом и Карлом Уилсонами и Митчем Митчеллом, ранее выступавшим с Джимми Хендриксом. Это стало для меня значительным опытом — снова играть с Бо, одним из моих самых любимых героев, и где-то после того концерта мы с ним обсудили возможность совместного турне. Мы собрались назваться “the Gunslingers” («Парни с пушками»), и план был в том, чтобы провести 11 месяцев в 1987-м и 1988-м, играя в Штатах, Японии и Европе. Бо был всеми руками за него, также как и я.
Когда я встретился с Бо и его группой для репетиций в Нью-Йорке в 1986-м, я пришел в репетиционную комнату с длинным списком песен Бо, которые я хотел сыграть: “Diddley Daddy” («Папуля Диддли»), “Road Runner” (»Бегун»), “You Can’t Jugde A Book by Its Cover” («Нельзя судить о книге по обложке»), “I’m A Man”, “Mona”, “Crackin’Up’^ “Hey Bo Diddley”.
Но Бо не хотел играть ни одну из них, пока я не протрезвею полностью. Я положил свою гитару и сказал ему: «Мне теперь кажется, я ошибся местом».
Он сказал: «Ты уверен, что ты не пьешь ?»
Я ответил: «Конечно, да».
«Тогда что это за бутылка водки под твоим стулом ?»- спросил он.
«А что это за бутылка «Бэйлиз» под твоим ?!» — засмеялся я.
Мы ударили по рукам и стали парнями с пушками. Мы перебрасывались шутками, но менеджер Бо заволновалась. Её звали Марго Льюис, она была моей давней подругой начиная с 60-х, и я не видел ее много лет. Я познакомился с Марго перед тем, как познакомился с Бо, когда она была клавишницей “Goldie & the Gingerbreads” — первой чисто девчачьей американской рок-группой. Тогда было много девчачьих групп — вроде Дайаны Росс и “the Supremes”, “Martha and the Wandellas”, “the Ronettes”, но “the Gingerbreads” были особенными. Это были четыре белые девочки, которые звучали как черные, и они не просто пели, но и играли свою музыку. И они реально роковали. В 1964м, когда Брайан, Мик. Кит Чарли и Билл поехали в Нью-Йорк на свое первое американское турне, кто-то организовал для них большую пригласительную вечеринку, и “the Gingerbreads” играли на ней. Мне кажется, “the Gingerbreads” были открыты “the Animals”, но самое главное, что я запомнил о них, это то, что они были первой группой, которую я когда-либо видел, которая использовала “B-3” — орган «Хэммонд» «под мебель». (Это для вас, Букер, Мак и Чак).