Существовала и другая сторона Джона, которая мне действительно нравилась, потому что продемонстрировала мне, что он ни в коей мере не притворяется. Однажды он рассказал мне, что в приборной панели его автомобиля у него был спрятан шприц.
“Ну, это весьма глупо” — сказал я. “За каким чертом?”
“На всякий случай”.
Если вы не наркоман и никогда им не были, это могло показаться смешным. Но до меня дошло. Я понял его настрой. В какой-то мере даже восхищался им.
Даже когда я увидел первые результаты своего труда, мне пришлось побороться с некоторыми естественными побочными продуктами двенадцатиступенчатого процесса. Гнев и амбиции подпитывали мое искусство, давая почву для беспокойства Мегадэт и зачастую создавая нигилистический взгляд. Мог ли я писать песни будучи трезвым? Мог ли я создавать свирепые гитарные партии как раньше, но без помощи химии? Абсолютно. Но что бы произошло, если бы я стал человеком мира? Спокойствия? Я провел большую часть своей взрослой жизни, провоцируя и подталкивая других на действия. Мог ли я жить без конфронтации, без агитации? Я понятия не имел, и я не был уверен, хочу узнать это. По сути, я стал отверстием в пончике, пытающимся жить своей жизнью в мире с теми, кто меня окружает. Это было совершенно неестественное и необычное состояние. Моя популярность как музыканта возникла из моего эпатажа так же, как и с помощью моего таланта. Людям нравились Мегадэт не потому, что я пел как Джеймс Тейлор -очевидно, я так и не пел — а из—за напряженной музыки. Люди не приходили на концерт Мегадэт, ожидая увидеть долбаного Далай-ламу. Они хотели увидеть блестящего гитариста, поюшего о смерти и уничтожении, о боли и возмездии. Мог ли я дать им все это, чувствуя себя так, словно превращаюсь в ванильный пудинг?
Я носил белый цвет, чтобы попробовать нечто совершенно иное. Марти и я в турне. Фотография сделана Россом Халфином
Знаете, кто помог мне найти ответ? Элис Купер. Мы не разговаривали с ним с момента нашего последнего турне, когда Элис выразил обеспокоенность по поводу моего пьянства и наркомании. Я позвонил ему якобы для обсуждения своей идеи о татуировке. Она бы объединила изображения логотипа Мегадэт и логотипа Элиса: Вика и Детки На Миллион Долларов. Элис сказал, что это звучит круто, сказал, что мне не требуется разрешения или чего-то в этом духе, а затем быстро перевел разговор в другую сторону.
“Как у тебя дела?” — спросил он.
“Хорошо” — сказал я. “Мы собираемся в студию на запись новой пластинки, и я пытаюсь смотреть на вещи иначе. Это трудно”.
“Я знаю, о чем ты. Если тебе нужна моя помощь или что-то еще, я хочу чтобы ты знал, что я здесь, чтобы помочь тебе”.
Я засмеялся, больше из нервозности, чем от чего-то еще. “Серьезно, Элис? Ты что, собираешься стать моим крестным отцом, что ли?”
Он не колебался с ответом. “Конечно, если это то, что тебе сейчас нужно”.
Вот так Элис Купер стал моим крестным отцом. Сейчас мы не слишком много говорим, и полагаю, что наши отношения дошли до той точки, когда они скорее на бумаге, чем где-то еще. Но все в порядке. В то время он был рядом, и с тех пор он всегда рядом. У меня тонна уважения к Элису, и как к человеку, и как к музыканту, и я всегда буду считать его своим другом. Даже не особо пытаясь, он заставил меня сказать то, что я, честно говоря, не думал, что осмелюсь сказать: “Мне нужна помощь”.