В момент объективации исполнитель должен жить больше всего не своими собственными чувствами, но образами, созданными воображением автора. На одном из международных конкурсов один из иностранных участников спросил мнение Г. Нейгауза о его игре. Великий педагог ответил: «Вы талантливы, но на вашей игре написано: „Я играю Шопена», а надо, чтобы слышалось „Я играю Шопена»» (128. С. 230).
Анализируя эту мысль Нейгауза и триаду «Композитор — сочинение — исполнитель», можно выявить три основных подхода как в создании художественного образа, так и в его интерпретации. Один из них связан с выходом на первый план личности исполнителя. Это будет субъективный подход. Другой связан с акцентом на объективности исполняемого или изображаемого. Третий путь — достижение единства указанных двух подходов.
При первом, субъективном подходе автор и исполнитель выражают прежде всего свои собственные мысли и чувства. Романист, как указывал Г. Мопассан, «столько наблюдал и размышлял, что смотрит на Вселенную, на вещи, на события и на людей особым образом… Это личное восприятие мира он и пытается сообщить и воссоздать в своей книге» (118. Т. 8. С. 9).
Д. Толстой так же полагал, что «всякое произведение искусства, если оно истинное произведение искусства, есть выражение задушевных чувств художника, совершенно исключительное, ни на что другое не похожее» (178. С. 130).
Левитан наставлял Шаляпина: «Протокольная правда никому не нужна. Важна ваша песня, в которой вы поете лесную или садовую тропинку». По зтому поводу Шаляпин пишет: «Фотография не может мне спеть ни о какой тропинке, ни о лесной, ни о садовой. Это только протокол. Я понял, что не нужно копировать предметы и усердно их раскрашивать, чтобы они казались возможно более эффектными, — это не искусство. Понял я, что во всяком искусстве важнее всего чувство и дух — тот глагол, которым пророку было повелено жечь сердца людей… Понял я раз навсегда и бесповоротно — математическая верность в музыке и самый лучший голос мертвенны до тех пор, пока математика и звук не одухотворены чувством и воображением» (193. Т. 1. С. 276).
При втором, объективном подходе к изображению действительности и исполнению произведения и автор, и исполнитель должны уметь отойти на задний план, чтобы в одном случае дать полностью объективную картину действительности, а в другом — точную картину и выражение того, что хотел изобразить композитор или драматург. Именно такой объективности исполнения хотелось Г. Нейгаузу от молодого исполнителя, когда он сказал ему о необходимости того, что бы в ого игре слышалось «Я играю Шопена», а не «Л играю Шопена».
Проводя границу между поэзией повествовательной и поэзией лирической. Гоголь отхмечал, что первая из них «есть живое изображение красоты предметов, движения мыслей и чувств вне самого себя, отдельно от своей личности до такой степени, что чем более автор умеет отделиться от самого себя и скрыться самому за лицами, им выведенными, тем больше успевает он и становится сильней и живей в этой поэзии; чем меньше он умеет скрыться и воздержаться от вмешивания своей собственности, тем более недостатков в его творении, тем он бессильней и вялее в своих представлениях» (57. Т. 8. С. 477).