Порой спрашивают: пусть так, пусть закладывается основательный фундамент, но как пойдет дело дальше? Э. Прейс-снер, который напомнил об этом вопросе, справедливо заметил, что спрашивающие обычно не замечаю^, что до сих пор фундамент был подчас непрочен и большая часть знания держалась на живой нитке. И все же вернемся к поставленному вопросу, но придадим ему несколько иной, более узкий аспект: не уведет ли элементарное музицирование от прогрессивной музыки сегодняшнего дня, не затруднит ли в дальнейшем ее восприятие? Я убежден в обратном: не только не уведет и не затруднит, но, напротив, облегчит ее усвоение. Что дает основание для такого утверждения? Ряд моментов, из которых укажут только два: во-первых, «Шульверк», подобно «Микрокосмосу» Бела Бартока, достаточно рано приучает слух к л а -довому многообразию, и ребенок начинает переживать и осознавать мажоро-минор с его кадансирующими тональными оборотами не как нечто «нерушимое» и «вечное», а как разновидности ладовости; во-вторых, орфовские модели воспитывают понимание и прочувствование свободного (но, само собой разумеется, ограниченного определенными рамками) формообразования, которое, с одной стороны, ведет к классическим структурам, а с другой—к иным, порой более гибким композиционным построениям. В. Келлер прав, думается мне, в утверждении, что «основательное музыкальное воспитание, опирающееся на элементарную музыку, создает иммунитет как против обывательского обожествления всего прошлого, так и против снобистского идолопоклонства и некритического преклонения перед любым „модерном»».1
ИНСТИТУТ ОРФА
Месторасположение для института было выбрано счастливо. Южная окраина Зальцбурга, удаленная от фестивалей и туристской суеты. Окруженный парком старинный дворец «Фронбург». Им владели с начала XVII века графы Куенбурги, а ныне это общежитие для студентов института, приехавших сюда из разных европейских, азиатских и американских стран. Небольшой открытый водный бассейн. Маленький театр с миниатюрной сценой на вольном воздухе-—в теплые дни тут показывает спектакли оперная студия Моцартеума. Невдалеке альпийское предгорье… Здесь, рядом со дворцом, в 1963 году было возведено для института специальное двухэтажное здание, внешне скромное, но очень пропорциональное. Стоит оно в глубине, в нескольких десятках шагов от Hellbrunner-Allee — нешумной магистрали, по которой движется городской транспорт. Близость к природе, тишина и покой располагают к сосредоточенности.
Из окон второго этажа открывается живописный вид даже в холодные декабрьские дни, когда небо часто затянуто белесой пеленой. В здании просторно: ряд классных помещений и четыре зала. Легкие стулья так изготовлены, что их нетрудно взгромоздить друг на друга, освободив залы для занятий по движению. Все выдержано в светлых тонах. На стенах длинные темно-зеленые «доски» из какого-то пластика с нанесенными на них нотными линейками. Во встроенных шкафах — аппаратура для стереофонического воспроизведения музыки, демонстрации фильмов и диапозитивов. Кроме роялей в одном из залов — клавесин… Чистота поражающая, завораживающая, настраивающая на серьезный лад и внутренне дисциплинирующая. В вестибюле педагоги, студенты, дети, посетители снимают обувь и надевают легкие туфли.