Внутри продавали безделушки, газеты, сладости, поделки, корзины из болотного тростника, которые плели в этом районе, — причудливые узоры. Там были статуэтки и фальшивые драгоценности, некоторые выставлены в витринах, зонтики, шлепанцы, синие четки вуду и церковные свечи. Вокруг входа — чугунное литье, вроде дубовых веток с желудями, несколько наклеек на бамперы. Одна гласила:
ЛУЧШИЙ В МИРЕ ДЕД. Еще одна — ТИШИНА. Третья — ВОЗИ ДАЛЬШЕ. Кроме того, здесь подавали речных раков, сбоку располагалась небольшая стойка. С крюков свисали разные свиные части тела: щеки, уши, — я чуть не взвизгнул. Правил этим местом старикан по имени Солнечный Пирожок такие особые типы иногда встречаются в жизни. Низенького роста и жилистый, как пантера, лицо темное, но черты славянские, на голове — плоская соломенная шляпа с узкими полями. На его костях росла сама кожа земли. Девчонка на балконе оказалась его женой. Похожа на школьницу. Внутри в заведении было чересчур ярко, столы сияли от полировки. Солнечный Пирожок обрабатывал кресло с высокой спинкой. Раньше оно могло стоять в каком-нибудь соборе. Кресло было разобрано на части, сжато с боков и склеено. Старик шкурил одну сторону шестигранной ножки.
— Ищете, где порыбачить?
— Нет, просто мимо ехали.
— Могло быть и хуже. — Пауза. — Я тоже этим раньше баловался. — Он махнул в сторону синего полицейского мотоцикла. — Осмотритесь, если хотите. Довольно неплохое туг барахло.
В лавке висели плакаты — один с Брюсом Ли, другой с Председателем Мао. За прилавком к зеркалу приклеена лентой широкая фотография в рамке — Великая Китайская стена. На другой, кирпичной, стене растянут гигантских размеров американский флаг.
Из-за стены играло радио, звук пробивался сквозь статику. «Битлз» пели «Хочешь знать секретик» [Do You Want to Know a Secret]. Их так легко принять, они такие цельные. Я вспомнил, как они только появились. Ни одна другая группа в то время не предлагала вам такой нежной дружбы. Их песни могли бы создать империю. Кажется, это было очень давно. «Хочешь знать секретик». Идеальная слюнявая баллада 1950-х годов о любви; кроме них, никто бы за нее не взялся. Ничего сопливого в ней почему-то не было. «Битлз» заливались дальше. Солнечный Пирожок отложил инструменты. За спиной у него были двойные раздвижные двери, они открывались прямо на старицу. На загроможденном заднем дворе среди разбросанных фомок, сломанных стульев и замшелых бревен Солнечный Пирожок ремонтировал лодки. Вошла моя жена, и Пирожок посмотрел на дверь, потом снова на меня.
— Вы молитесь? — спросил он.
— Ага.
— Хорошо, все равно придется, когда китайцы тут все займут. — Он сказал это, не глядя мне в глаза. Странно он разговаривал, как будто не я к нему зашел, а он ко мне. — Знаете же, китайцы тут с самого начала были. Это они были индейцами. Ну, краснокожими. Команчи, сиу, арапахо, шейенны — вся эта публика — все китайцы. Пришли сюда, примерно когда Христос недужных исцелял. Все их вожди и скво — все пришли из Китая, пёхом из Азии, спустились с Аляски и открыли эти места. А индейцами стали уже потом.