Моей маме.
Он забрала меня на следующий же день, и я выписался из больницы, как и прежде “вопреки рекомендациям врача”30. Когда я приехал домой, на автоответчике было сообщение от Дуга Талера. На самом деле неудивительно. Я знал, что мне придется заплатить свою цену за отказ от программы. Я знал, что Дуг будет зол. Но я не знал, что он потеряет голову.
“Ты сраный изгой в этой индустрии!” — сказал он. “И знаешь, чья в этом вина? Пьяной пизды твоей мамаши”.
Ээээй, погоди.
Это было моей первой реакцией.
Мой второй реакцией было то, что я собирался убить этого ублюдка.
Кое-что о моей маме. Она прожила тяжелую жизнь в одиночестве. Она любила своих детей и сделала бы для нас все, и часто мы не облегчали ей жизнь. Определенно, не облегчали. Но моя мама была обычным человеком, который много работал (убирая туалеты и полы другим людям) и любила выпить пива, когда возвращалась домой. Вот такой она была. Она не была ни наркоманкой, ни алкоголичкой. Я понял гнев Дуга; я сыграл свою роль в этой истории. Он хотел управлять мной, а я был неуправляем. Я был непредсказуем и ненадежен, и в результате лишь поставил под угрозу его безопасность и репутацию. Хорошо. Разозлись на меня. Ударь. Но бросаться подобными оскорблениями в мою мать? Совершенно бессовестно.
Неудивительно, что этот день стал последним днем пребывания Дуга в качестве менеджера Мегадэт. Хотя он сказал, что развернет клеветническую кампанию, я набрался смелости и принес ему извинения за то, что поставил под угрозу его безопасность и за то,
30 Я имею в виду, что я покидал центр вопреки рекомендациям врача и что они больше не несли ответственности за то, что случится с моей жалкой задницей.
что не был хорошим клиентом, пока все не зашло далеко. Музыкальный бизнес, как правило, довольно простителен к плохому поведению, и действительно часто вознаграждает это, особенно тех, у кого действительно есть некоторый талант и солидный послужной список.
Нашим следующим менеджером стал Рон Лаффит, которого я знал и любил еще со времен Металлика. Рон был представительным и умным, и казалось, что у нас много общего: его мать была немкой, моя была немкой; его фамилия была французской, моя была французской; он был по гороскопу Дева, я был Дева. Учитывая, что у нас обоих также были длинные, красновато-коричневые волосы и мы оба имели схожие общительные личности, мы вполне могли сойти за братьев. В самом деле, Рон был в то время для меня больше чем менеджером. Он был моим другом. Мы вместе тусовались за пределами студии, тренировались в додзе в боевых искусствах и обучались великим чемпионом по боевым искусствам — Бенни “Джетом” Уркидезом. Мы вместе прыгали с парашутом. Потихоньку-помаленьку я начал становиться здоровым. Очевидно, это не произошло в одночасье, но, определенно, я был в лучшей форме физически и эмоционально, чем я был достаточно долгое время. Трудно объяснить траекторию моей наркомании и трезовости — она не была параболической, скорее длинной и изогнутой.
Продолжив писать песни для следующей пластинки, ’Rust In Peace’, я постарался жить как относительно «нормальный» парень почти тридцати лет. Я разработал и придерживался здоровой диеты, сосредоточился на своей работе и забросил случайное употребление спиртного напитка. Или даже двух или трех. Я еще не был убежден, что для меня было нецелесообразно веселиться как другие. В программе было много людей, и под этим я в первую очередь имею в виду Анонимных Алкоголиков, которые были не особенно терпимы к тем, кто не принимал участие в программе. Если у вас не было маленького медальона, и вы не посещали заседания музыкантов, не ходили вокруг, говоря: “Но, Слава Богу, чувак” — вы не входили в клуб.