В вырастающей из колокольных обертонов репризе-коде тема песнопения живет уже как бы собственной жизнью: ее подхватывают, передают друг другу разные инструментальные хоры и ансамбли. А совсем под занавес на сцену выходят солисты. И тут-то выясняется, что вся симфония была, в сущности, лишь подготовкой к самому последнему интонационному «событию» — к мелодии, прозрачной, как майское утро. Ради нее был пройден этот долгий и трудный путь длиной в культурную историю народа. Путь, у которого есть начало, но нет конца, ибо процесс самопознания беспределен.
Этому человеку история грузинской музыки обязана очень многим.
Созданием первого профессионального фольклорного ансамбля «Швидкаца», удостоенного в 1957 году премии Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве.
Новым подъемом Государственного симфонического оркестра Грузии, который именно под художественным руководством Дж. Кахидзе (с 1973 года) выдвинулся в число ведущих исполнительских коллективов страны и завоевал международное признание.
Возрождением из руин Тбилисского оперного театра имени
3. Палиашвили.
Открытием в Тбилиси осенью 1989 года нового концертного зала, специально предназначенного для камерной и симфонической музыки.
Мировыми премьерами более чем ста произведений грузинских композиторов и первыми исполнениями в Грузии целого ряда шедевров мировой классики и современности.
А сверх всего этого — «открытием» музыки Г. Канчели: «Дж. Кахидзе стоял у колыбели его симфоний и проложил им дорогу наибольшую концертную эстраду» (2, с. 72—73).
Они подружились, когда Г. Канчели еще учился в университете, а Дж. Кахидзе — на факультете хорового дирижирования консерватории.
— К тому времени у Джансуга уже состоялся первый симфонический концерт. Правда, я его не слышал. А вскоре ученик Одиссея Димитриади уезжает в Москву на дирижерский семинар Игоря Маркевича. Эта работа его настолько увлекла, что когда мы с Сулханом Насидзе и Бидзиной Квернадзе приезжали в Москву, у него даже не находилось времени с нами встретиться. Никогда не забуду его концерта по возвращении в Тбилиси — в «Гофилекте» с Государственным симфоническим оркестром Грузии. В программу вошли Третья симфония Бетховена и Вариации на тему Перселла Б. Бриттена. Правда, жест был еще не вполне своим, но нас, знавших силу индивидуальности Джансуга, это мало беспокоило. Главное — мы поняли: то, что называют техникой дирижирования, он освоил. Ну, а что касается слуха, музыкальной хватки, характера — это у него было всегда.
Первой партитурой Г. Канчели, которой продирижировал Дж. Кахидзе, была музыка к кинофильму «Дети моря». В следующем году «Ларго и Аллегро», сыгранное дирижером на «Закавказской музыкальной весне», затем — все симфонические сочинения и большинство кинофильмов. В оперный театр композитор пришел только потому, что художественным руководителем стал Дж. Кахидзе, а членом режиссерской коллегии — Р. Стуруа. И вообще он не раз признавал: «Если бы рядом со мной не было Джансуга Кахидзе, я, наверное, писал бы иначе» (16, с. 362; 183, с. 28 и др.).