Мы беседовали с Карлом Орфом по многу часов ежедневно. В беседах, кроме педагогов института — доктора Германа Рег-нера, профессора Вильгельма Келлера, магистра Лило Герс-дорф, принимали участие два музыканта, приехавшие с Орфом. Это известнейший педагог и талантливый соавтор «Шульверка» Гунильд Кеетман, средних лет женщина невысокого роста с удивительно живыми глазами, и видный деятель музыкально-педагогического образования, фольклорист, директор Троссингенской высшей музыкальной школы, профессор Гвидо Вальдман. Широко эрудированный музыкант, человек умный и остроумный, он хорошо владеет русским языком (родился и детство провел в Петербурге), знаком с советской музыкально-педагогической и музыковедческой литературой.
Естественно, что больше и подробнее всего мы обсуждали пути и методы музыкально-педагогической работы с детьми и подростками. Но нередко,особенно вне института, беседа принимала неожиданный оборот. Орф говорил с нами на разные темы — об общих и частных проблемах музыкального творчества, о воспитании человеческой личности средствами искусства, о своих путешествиях по разным странам…
В чем видит Орф-композитор свою основную творческую задачу? В том, чтобы пробудить в человеке человеческое: честность, благородство, достоинство, смелость; в том, чтобы выразить средствами музыки то, что объединяет лучших людей разных стран и народов. И не потому, что искусство должно уводить человека от жизни, а как раз по противоположной причине, потому что Орф как большой художник осознает свою сопричастность времени и ответственность перед современностью, он часто обращается к прошлому и к античности: избранная тематика «позволяет ему придать выразительную силу общечеловеческому, тому, что, по его словам, «душевно объединяет людей, независимо от того, к какой расе или национальности они принадлежат».
Тут я позволю себе небольшое отступление. Как удивительно совпадает порой точка зрения искренних и ищущих правды людей разных стран, разного склада мышления и разных профессиональных призваний, которые задумываются над одними и теми же проблемами! Карл Орф обращается к античности как творец-художник, а в недавно опубликованной статье «Античность и современность» Симон Йаркиш пишет о ней как переводчик и исследователь.1 Но до чего же близкой оказывается их позиция! Напомнив, что «античность — один из китов, на которых стоит духовная культура любого европейского народа, а стало быть, и русская культура», Маркиш привлекает внимание к постоянству многих коренных черт (Орф сказал бы «элементов») духовного облика человека: «Бытовало и посейчас бытует представление, будто в иных социально-экономических формациях все было по-иному. По-иному любили детей, ласкали жен, любовались красотами моря и неба, оценивали храбрость и трусость, ненавидели врагов, боялись смерти… Но за свое историческое существование, еще такое недолгое, род человеческий не так уж сильно изменился в отличие от окружающих его материальных условий жизни». Читая эти строки, я невольно вспоминал Орфа, и мне представлялось, что я продолжаю беседовать с ним. Повторяю, он обращается к древней греческой культуре не потому, что стремится уйти от живой жизни к прошлому. По его глубокому убеждению, многое в этом прошлом «продолжает быть живым, как в те далекие времена», и средствами искусства надо придать этому живому прошлому новую выразительную силу.