В случае нерегулярной переменности размера, последний обозначается при каждом такте, как в предыдущем примере из Седьмой симфонии Д. Шостаковича.
Наши читатели, исходя из своей пока еще небольшой исполнительской практики, уже заметили, что в классической музыке такой «пестроты» не бывает. Некий философ назвал музыку эпохи классицизма «аполлонической». Напоминаем читателям, если они подзабыли, что Аполлон был… (а может быть, не в прошлом времени надо говорить, а в настоящем?), словом, он — бог Солнца, Света, Поэзии и Музыки. Древние греки, выдумавшие себе такого чудесного бога и оставившие его нам в наследство, изображали его играющим на кифаре или лире (есть даже статуя Аполлон-Кифарет). Заметьте, опять лира..,
Итак, каковы черты «аполлонической» музыки? Ясность формы, уравновешенность, строгая симметричность, гармоничность. Пожалуй, единственный пример нарочитого нарушения уравновешенности мы встречаем в финале первого действия оперы В. Моцарта «Дон Жуан», когда одновременно играют три танца:
И все же эта «неуравновешенность» не хаотична, а гармонична, как все у Моцарта. Значит, и слово «неуравновешенность» здесь неуместно.
Такое одновременное сочетание разных размеров назвали полиметрией.
После длительного периода существования музыки «безладовой», неритмизованной и не имеющей зафиксированного метра, зависимой целиком от текста, выражающей себя в одноголосии (монодии), настал не менее длительный период возникновения и развития многоголосия. Оно проявилось, так сказать, в двух видах: в полифонии и в гомофонии с сопровождением (аккомпанементом). Те из наших читателей, которые суть пианисты, наверняка к своему седьмому классу успели одолеть не одну, а несколько фуг. Однако наша книга для всех. Те читатели, которые принадлежат к лагерю гомофонистов — флейтисты, гобоисты и другие, или являются скрипачами, виолончелистами и подобными им инструменталистами,— все же в своем маленьком фортепианном репертуаре знакомы с типом полифонической музыки, а, играя соло с аккомпанементом, продолжают традиции музицирования, возникшие несколько столетий назад. Поэтому мы не вдаемся в научно-теоретическое объяснение этих терминов — полифония, гомофония,— а нам достаточно (пока) вашего практического (исполнительского и слухового) понимания этих явлений.
Появление простейшего двухголосия — полифонии и гомофонии с сопровождением — создало полиритмию в широком понимании этого слова. Однако с течением времени этот термин стали применять в ограниченном его значении, в смысле одновременного сочетания двух- и трехдольности при условии одновременного же начала каждого такта. Этому последнему обстоятельству придали решающее значение для отличия полиритмии от полиметрии, о которой мы уже кратко упомянули.
А вот мы хотим доказать нашим читателям, что в терминологических понятиях возникла досадная путаница и неясность. Возьмем пример из И. С. Баха:
Обозначение размера здесь различно, однако, несовпадений начал каждого такта в разных голосах нет.
Обратное явление:
Условная единица времени при заданном темпе выверяется совпадением сильных и относительно сильных долей в образовавшихся сложных трехдольниках, а также абсолютным временным равенством всех восьмых внутри каждого такта. Поскольку аккомпанемент приходится на первую, третью и пятую восьмые, то в звучании реально ощущаются легкие перебивки акцентов. В них-то и заключена вся прелесть шопеновской музыки. Подобную мультипликацию метроритма можно было бы назвать полиметроритмом. Таких примеров у Шопена множество: