Фактически Керри присоединился к Мегадэт на несколько концертов в Сан-Франциско весной 1984 года. Мы все еще искали нового гитариста, но не хотели упускать возможность сыграть живьем, поэтому я попросил Керри принять в этом участие вместе с нами. Какая-то часть меня надеялась, что он согласится покинуть Slayer, чтобы присоединиться к Мегадэт на постоянной основе. Но этого не случилось. По правде говоря, до этого было далеко.
Мы приготовились к этим концертам в репетиционной студии в Лос-Анджелесе при помощи парня по имени Кудрявый Джо. Это место было центральной вечеринкой. Мы поехали туда как-то ночью после репетиции, и студия была битком набита людьми, которые находились не в себе от наркотиков. Помните, это было в начале 1980-х годов, когда кокаин не только пользовался общественным признанием, но и был чрезвычайно сильным дерьмом. К этому времени я стал внушительным завсегдатаем, так что на этих вечеринках было не такого много того, что я считал шокирующим. Но сцена в студии были действительно тревожной. Мы вошли внутрь и веселье носило непристойный и пугающий характер — нечто вроде того, что происходило в фильме «Меньше, чем ноль» (не случайно снятом в 8о-х), где ты открываешь дверь и какой-то парень с маской свиньи застрял лицом между ног другого чувака.
“Блин!”
Мы быстро оттуда удрали, сбегая вниз по лестнице, потому что не хотели ждать лифт. Внизу лестницы, находилась гигантская свастика, сделанная баллончиком вместе со словами: «Кудрявый Джо — еврейский хиппи».
Я, Крис Поленд и Дэвид. Очевидно, я солирую.
Фотография сделана Гаральдом О.
Пьяные и озадаченные спасением своих жизней (по крайней мере мы так думали), мы врезались друг в друга на пути к двери, в результате чего Ли Рауш споткнулся и сломал ногу. Наше первое выступление в Сан-Франциско было только через неделю, и Ли естественно хотел его отменить, но я отговорил его от этого.
“Когда наступит время выступать, мы отрежем часть гипса” — предложил я.
“Тогда тебе следует убрать гипс на следующий же день”.
Шоу должно продолжаться, не так ли?
Но когда Ли убрал гипс, его нога была черной, просто затраханной до неузнаваемости.
“О, чувак, это ужасно” — сказал я. “Уверен, что сможешь играть?”
Ли кивнул, вышел на сцену и сделал похвальную работу. Даже больше. Я имею в виду разговор об игре на ударных, превозмогая боль. Однако, случившееся сделало свое дело. Или возможно это произошло по какой-то другой причине. Несмотря на это, когда мы вернулись в Лос-Анджелес, Ли объявил, что уходит из группы, чтобы найти себя, найти более глубокий смысл в жизни. Последний раз я видел Ли, когда он садился в свой грузовик, распевая вслух, и вел себя как самый счастливый парень в мире. Я больше никогда не говорил с ним.
Так что опять-таки Мегадэт требовался барабанщик. Мы нашли его в лице Гара Сэмьюэлсона. Дэвид Эллефсон и я в то время работали вместе в местечке под названием Марс Студио, и именно там мы “провели собеседование” с Гаром. Если можно это так назвать. Гар был невероятно милым парнем с большими, сонными глазами и пухлыми губами, он напомнил мне актера Дона Ноттса, особенно карикатуру на Дона Ноттса (например, в Невероятном Мистере Лимпете). Разумеется, были и отличия — у Гара были длинные волосы и медленная, почти гортанная манера говорить. Вскоре я узнал, что он был героинистом, и этот факт, больше чем любой другой, украшал его существование изо дня в день. Но несмотря на все свои проблемы, Гар был действительно приятным человек, обладавшим даром освящать лица людей.