«Сочинением одновременно сложным и простым, но нигде не становящимся вторичным, уже сказанным», назвал Литургию Альфред Шнитке: «Мы как бы ощущаем взаимодействие трех слоев времени — времени метрически-драматического (неожиданные, внезапно оживающие вспышки истории), времени внеметрически-вечного (парящего, как облака возвышенной неизменности) и времени суммирующе-итогового (где острова вечной драмы человечества и вечное пространство ее неизменного успокоения находят личнонадличностное, субъективно-объективное разрешение).
Такое ощущение формы, при всей новизне, воспринимается как объективное и глубоко убеждает — мы мгновенно ощущаем его как вечно уже существовавшее, но почему-то никем еще до Канчели не замеченное. Тут теряют смысл все прежние рассуждения о форме и динамике, о традиционном и небывалом; все это предстает в новом свете, и мы еще долго будем осознавать всю неизобретенную новизну этого удивительного композитора…»
…Приступая к оркестровке Литургии, Г. Канчели признался в беседе со студентами Ленинградской консерватории: «Как ни жаль, но мой «роман» с большим симфоническим оркестром подходит к концу. Я чувствую, что мне необходимо на долгое время отказаться от него». И в этом смысле «Оплаканный ветром» — произведение рубежное, отделяющее большой симфонический цикл в творчестве Г. Канчели от малого, камерного — «Утренних», «Дневных», «Вечерних» и «Ночных молитв» под общим заглавием «Жизнь без Рождества». (В 1990/91 г. премьеры «Утренних молитв» для камерного оркестра и магнитофонной записи прошли на фестивале «Алмейда» в Англии, на Всемирных днях музыки в Норвегии и на Фестивале С. Прокофьева в ФРГ.)
Литургии, правда, без большого состава еще никак не обойтись: для передачи бесконечных оттенков тишины необходима богатая палитра, дающая возможность сопоставлять антифонные хоры ансамбли оркестровых солистов, тембры чистые и комплексные, звучания, различные по степени плотности и отдаленности. И вместе с тем при сохранении «малеровской» масштабности формы и состава «веберновская» филигранность, камерная инструментовка решительно выдвигаются на передний план. Особенно в третьей части. Larghetto, написанном фактически для солирующего альта, струнных (включая арфу), клавишных и флейт; прочие инструменты подключаются лишь изредка — как певучие подголоски или легкая эмоциональная ретушь. Да и в других разделах этого масштабного (42 минуты звучания) цикла камерная звучность решительно преобладает. Достаточно сказать, что кроме очень компактной генеральной кульминации в Литургии есть еще лишь одно «полновесное» tutti, в начале финала; что пресловутые «взрывы», будившие слушателей на премьерах ранних симфоний Г. Канчели, отошли в область музыкальных преданий — и самих динамических вспышек стало меньше, и выполняются они по возможности минимальными средствами: начальные четыре forte, к примеру — всего лишь фортепиано с динамиком; кульминация первой части (ц. 7) — органно регистрованное tutti деревянных духовых и струнных, практически без меди; грозовые «бетховенские» разряды, интенсифицирующие движение Allegro moderato (ц. 12, 2 т. до ц. 14, ц. 20),— фортепиано и литавры; драматические вспышки от ррр к fff в финале (ц. 42, 3 т. перед ц. 44, 5 т. до ц. 45) —только солирующий альт и струнные… Как будто в особенно важном и трудном для себя сочинении композитор окончательно отрешился от «боязни» погрузить слушателя в сон. И его расчет оправдался полностью; не знаю, как прозвучала бы Литургия у просто хорошего альтиста, но когда ее играет Ю. Башмет, буквально за каждым звуком встает несказанная тайна. Правда, пресса ФРГ приняла мировую премьеру Литургии на Берлинском фестивале—90 менее восторженно, чем публика, но вскоре громкий успех «Светлой печали» в Мюнхене расколол на два лагеря уже самих критиков, а в начале 1991 г. журнал “Musica” откликнулся на выход компактдисков Г. Канчели в высшей степени положительно. Словами музыку не переспорить!