Но и конкурс, организованный Макаровым, не смог в то время оживить угасший интерес к гитаре. Макаров вернулся в Россию разочарованным, больным.
Пусть Макаров не состоялся как музыкант — поверим критикам тех времен. Однако память о себе он оставил добрую: упорство, трудолюбие, настойчивость, энтузиазм всегда заслуживают глубочайшего уважения. А кроме того, есть повод помянуть его добром, когда мы слышим замечательный романс «Однозвучно гремит колокольчик…» Слова его принадлежат Николаю Петровичу Макарову.
Другой русский гитарист, Марк Данилович Соколовский, во многом был как бы противоположностью Макарова. Он играл проще и не стремился поразить публику сложными техническими приемами. Но его исключительная музыкальность покоряла слушателей и обезоруживала критиков. Отзывы на концерты были восторженными. Композитор Александр Иванович Дюбюк, например, говорил: «Вы бы послушали, как он исполнял Шопена!.. Вы бы подумали, что Шопен писал исключительно для гитары».
Марк Соколовский был на восемь лет моложе Макарова, но концертировать начал тогда, когда Макаров еще только осваивал гитару. Первые концерты проходили в Житомире, родном городе Соколовского, затем он играл в Киеве, Вильно и некоторых других городах. В двадцать девять лет Соколовский приезжает в Москву и с первых же концертов завоевывает внимание взыскательных московских слушателей. А еще через десять лет ему предоставляют возможность выступить в тысячеместном зале Благородного собрания — сейчас это Колонный зал Дома союзов.
Падение интереса к гитаре тогда уже началось, но к Соколовскому это как бы не имело отношения. Ему не отказывали в концертах, где бы он ни захотел выступить. В 1860 году он едет на гастроли в Европу, с неизменным успехом концертирует там и через два года возвращается в Россию уже как артист, получивший бесспорное признание.
И только в конце своей жизни Соколовский ощутил на себе, что отношение к гитаре изменилось. Когда он предложил открыть и вести класс гитары в Московской консерватории, ему отказали.
В России упадок гитары сказывался очень остро. Распадались
общества гитаристов, почти перестала издаваться нотная литература для гитары, из музыкальных учебных заведений этот инструмент изгоняли, и постепенно почти все преподавание гитары перешло в руки частных учителей, иногда не слишком квалифицированных и не всегда добросовестных. В начале нашего века, когда открылась Народная консерватория, на отделение гитары было подано всего три заявления. Сравните: скрипку захотели осваивать триста человек, фортепиано — пятьсот.
Но и в те тяжелые для гитары времена находились подлинные энтузиасты этого инструмента. Один из них — Петр Спиридонович Агафошин.
Еще в детстве он научился играть на семиструнной гитаре у своего отца, позже брал уроки у преподавателя. Самостоятельно, по школе Каркасси, освоил классическую шестиструнную гитару, после чего оставил семиструнную, несмотря на то, что уже владел ею очень хорошо и исполнял большой репертуар. Агафошин изыскивал любую возможность, чтобы выступить в концерте, а кроме того, давал уроки певцам, желавшим освоить гитарный аккомпанемент. Но ни концерты, ни урони не приносили достаточных для жизни средств, поэтому Агафошин еще долго не мог расстаться с работой по своей специальности бухгалтера. И вообще почти вся музыкальная деятельность Агафошина проходила в очень нелегких условиях: к\ередине двадцатых годов, когда в западных странах гитара была уже на подъеме, у нас ее блестящее прошлое было полностью забыто — гитара считалась мещанским инструментом.