Заметьте, например на таком инструменте, как фортепиано, все задано заранее — и звуки,»и интервалы, и аккорды. Инструмент настроен по существующему определенному способу. Но интонация и интерпретация не заданы. Требуется еще исполнитель, чтобы воплотить это заданное в конкретное звучание, и мы — слушатели — очутимся в прекрасном идеализированном мире творческой фантазии.
Вам никогда не приходило в голову, каким образом исполнитель-пианист в течение всего концерта играет довольно сложную программу наизусть? Он переигрывает за такой вечер миллионы и миллионы нот! Неужели все их можно запомнить! Фантастика да и только… На практике же дело обстоит куда проще: настоящий музыкант запоминает не ноты (это было бы, конечно, невозможно и, к счастью, не нужно; и вы никогда не зубрите ноты, а лучше пытайтесь разгадать смысл), а специфические музыкальные идеи.
Любое музыкальное произведение обладает одной или несколькими идеями. Скажем, Прелюдия № 1 из «Хорошо темперированного клавира» И. С. Баха:
Разлитая в мелодических пассажах секвенционная последовательность аккордов (собственно «моцартовское» разрешение с «шопеновским» вариантом до-минантсептаккорда с секстой не в предполагаемую тонику, а в минорный секстаккорд тональности, лежащей малой терцией выше) в одном из трагических этюдов Ф. Шопена (ор. 25 № 11) в «снятом» виде представляется так:
Подобную своеобразную «вытяжку» из любого типа фактуры можно назвать конструктивной идеей или каркасом, костяком музыкального произведения. Любая из идей постигается на уровне того или иного склада. В примерах из И. С. Баха и Ф. Шопена налицо гомофонно-гармонический склад, то есть аккордика с прочной опорой на бас (фактурная вертикаль). Причем Прелюдия Баха выдержана целиком в этюдном плане (бас плюс гармоническая фигурация), а ее костяк представлен в виде хорала. Подобный тип фактуры получил еще название аккордовый или аккордово-фигурационный. Кроме того, оба примера (из Баха) являются замечательными образцами моно-ритмического многоголосия.
В шопеновском этюде фигурация достигает уровня индивидуализации: сквозь прихотливые изгибы пассажей всегда проглядывает выразительный мелос. Две-три интонации — и мы безошибочно можем определить, что это написал именно Шопен. А какие глубочайшие связи в его творениях обнаруживаются с Бахом и Моцартом, Шубертом и отчасти Бетховеном. Мир музыкально-космических идей этих величайших гениев человечества постоянно звучит в произведениях Шопена, ярко и своеобразно преломляясь в его самобытной и редчайшей по дару свыше фантазии. В приведенном примере из Этюда ор. 25 № 11 Шопен по-новому расцвечивает необычное для времен Моцарта энгармоническое разрешение доми-нантсептаккорда. Указанная последовательность взята Шопеном из знаменитой моцартовской Фантазии c-moll. Но он ее не просто взял, а преобразил, творчески переосмыслил, индивидуализировал. Добавление сексты к доминантсептаккорду, оригинальный смешанный тип фигурации — и неповторимое своеобразие достигнуто.
Кроме гомофонического склада, в истории музыки выделяются полифонический, подразделяющийся на имитационную и контрастную полифонию.